На сайте «Семья Губко» вместе с мужем прочитали странички, посвящённые Ивану Тимофеевичу, Надежде Ивановне, Евгению, Наталье. Гордимся, что были знакомы с этими людьми, что на заводе и в посёлке живёт светлая память о них. Такое ощущение, что с этой семьёй находились в родственных отношениях, так близко к сердцу воспринимается вся информация о них.
Антонина Зеленина
***
В начальной школе №16 я училась с Женей Губко в одном классе. Знаю Лёню, Женю и Наташу — с ней у нас разница небольшая.
В классе, где учился Женя, было 14 девчонок и 7 парней. Отзывались о нём как об интеллигентном, скромном парне, он ничем не выделялся, хотя и был сыном директора завода.
Класс сильный, дружный, и учились все ровно. Взаимовыручка была: если у кого возникали затруднения по предмету, помогали друг другу. Лида Зубачёва (Кислицина) рассказала, что в 9-м классе Жене родители подарили на день рождения карманный транзисторный приёмник. Он не похвастался, никому не
показал, хотя в школу принёс. Идёт урок. Тишина. Вдруг звучит голос диктора: «Говорит Москва». И снова тишина, видимо, Женя спохватился и отключил приёмник. А мы-то не понимаем, в чём дело. Все замерли. Увидев его поникшую
голову, поняли, долго смеялись.
Нина Незговорова
***
МЫ РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА
Росли мы с Женей дружно. Учился он в школе № 15, окончил ее в 1966 году, тогда была десятилетка. Женя много читал – это было его главное и любимое увлечение. Библиотека дома была большая, находилась в кабинете у отца на втором этаже.
А отец наш был строгий в воспитании, требовательный. Помню, заставлял нас читать «Пионерскую правду» наизусть и ему все пересказывать, что было там написано. Как-то Женя не прочитал одну статью по велению папы, так он его закрыл в детской комнате, и порол ремнем. А я стоял за дверью и слушал – жалко было Женьку. Мама была женщиной мягкой, дипломатичной с папой в отношении нас. Собрались мы с Нэлей, а еще не женаты были, и с друзьями поехать в Гагры. А как отцу сказать? И мама сама с ним поговорила. Разрешил.
Отец хотел, чтобы мы выросли грамотными, знающими людьми. И из-за занятости своей он экзаменовал нас за обедом. Например, спрашивал, какая столица Австрии или Венгрии, о происходящем в разных точках планеты, и, конечно, в Советском Союзе.
Но дети есть дети. Случалось, что и безобразничали. У отца была японская мелкокалиберная разборная винтовка. Весь ее арсенал — патроны, порох хранились в укромном месте. Но мы нашли это укромное местечко. Тайком брали пули, уходили в карьер и стреляли там по банкам. Один раз отец увидел, как мы лежали в этом карьере, и потом он выпытывал у нас – не курили ли.
После школы Женя учился в УПИ. Сначала работал на СТИ, потом начальником снабжения на заводе радиоаппаратуры в Первоуральске. Позже на Динасовом заводе. Женился на немке, Эльвире Шадт. Познакомились в институте. Родители ее были репрессированные, жили в Нижних Серьгах. Жили они с Эльвирой хорошо. Сына назвали Сашей.
Отец трепетно относился к тому, что скажут люди о его детях, родственниках, снохах, поэтому он всегда прислушивался, когда звучала фамилия Губко. Переживал, радовался, когда слышал хорошие отзывы. И никогда не старался протянуть за счет своего положения своих детей. Когда мы с женой Нэлей приехали из Нижнего Тагила, то она сразу нашла себе работу, а я нет. Отец на Динас не взял, чтобы люди не говорили, что пристроил сына. Я устроился на завод, пока, он был в отпуске. Главным инженером на заводе работал Орлов, я пришел к нему с просьбой о трудоустройстве, и он меня принял. И когда отец узнал об этом, то я получил за это «порку» хорошую – не любил, чтобы его именем продвигались. Евгений Иванович этим пользовался, был, этакий Остап Бендер получил квартиру от Новотрубного завода в Первоуральске. Отец переживал за его авантюризм.
Умер Женя в рассвете жизни — 30 лет от инфаркта, в машине служебной. Случилось это 26 сентября 1979. Как раз папа только вышел на пенсию. Когда разрешили выезд немцам домой, Эльвира уехала в Берлин. Ей, как репрессированной дали там квартиру. Саша стал бизнесменом.
***
На сайте «Семья Губко» вместе с мужем прочитали странички, посвящённые Ивану Тимофеевичу, Надежде Ивановне, Евгению, Наталье. Гордимся, что были знакомы с этими людьми, что на заводе и в посёлке живёт светлая память о них. Такое ощущение, что с этой семьёй находились в родственных отношениях, так близко к сердцу воспринимается вся информация о них.
***
В начальной школе №16 я училась с Женей Губко в одном классе. Знаю Лёню, Женю и Наташу — с ней у нас разница небольшая.
В классе, где учился Женя, было 14 девчонок и 7 парней. Отзывались о нём как об интеллигентном, скромном парне, он ничем не выделялся, хотя и был сыном директора завода.
Класс сильный, дружный, и учились все ровно. Взаимовыручка была: если у кого возникали затруднения по предмету, помогали друг другу. Лида Зубачёва (Кислицина) рассказала, что в 9-м классе Жене родители подарили на день рождения карманный транзисторный приёмник. Он не похвастался, никому не
показал, хотя в школу принёс. Идёт урок. Тишина. Вдруг звучит голос диктора: «Говорит Москва». И снова тишина, видимо, Женя спохватился и отключил приёмник. А мы-то не понимаем, в чём дело. Все замерли. Увидев его поникшую
голову, поняли, долго смеялись.
***
МЫ РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА
Росли мы с Женей дружно. Учился он в школе № 15, окончил ее в 1966 году, тогда была десятилетка. Женя много читал – это было его главное и любимое увлечение. Библиотека дома была большая, находилась в кабинете у отца на втором этаже.
А отец наш был строгий в воспитании, требовательный. Помню, заставлял нас читать «Пионерскую правду» наизусть и ему все пересказывать, что было там написано. Как-то Женя не прочитал одну статью по велению папы, так он его закрыл в детской комнате, и порол ремнем. А я стоял за дверью и слушал – жалко было Женьку. Мама была женщиной мягкой, дипломатичной с папой в отношении нас. Собрались мы с Нэлей, а еще не женаты были, и с друзьями поехать в Гагры. А как отцу сказать? И мама сама с ним поговорила. Разрешил.
Отец хотел, чтобы мы выросли грамотными, знающими людьми. И из-за занятости своей он экзаменовал нас за обедом. Например, спрашивал, какая столица Австрии или Венгрии, о происходящем в разных точках планеты, и, конечно, в Советском Союзе.
Но дети есть дети. Случалось, что и безобразничали. У отца была японская мелкокалиберная разборная винтовка. Весь ее арсенал — патроны, порох хранились в укромном месте. Но мы нашли это укромное местечко. Тайком брали пули, уходили в карьер и стреляли там по банкам. Один раз отец увидел, как мы лежали в этом карьере, и потом он выпытывал у нас – не курили ли.
После школы Женя учился в УПИ. Сначала работал на СТИ, потом начальником снабжения на заводе радиоаппаратуры в Первоуральске. Позже на Динасовом заводе. Женился на немке, Эльвире Шадт. Познакомились в институте. Родители ее были репрессированные, жили в Нижних Серьгах. Жили они с Эльвирой хорошо. Сына назвали Сашей.
Отец трепетно относился к тому, что скажут люди о его детях, родственниках, снохах, поэтому он всегда прислушивался, когда звучала фамилия Губко. Переживал, радовался, когда слышал хорошие отзывы. И никогда не старался протянуть за счет своего положения своих детей. Когда мы с женой Нэлей приехали из Нижнего Тагила, то она сразу нашла себе работу, а я нет. Отец на Динас не взял, чтобы люди не говорили, что пристроил сына. Я устроился на завод, пока, он был в отпуске. Главным инженером на заводе работал Орлов, я пришел к нему с просьбой о трудоустройстве, и он меня принял. И когда отец узнал об этом, то я получил за это «порку» хорошую – не любил, чтобы его именем продвигались. Евгений Иванович этим пользовался, был, этакий Остап Бендер получил квартиру от Новотрубного завода в Первоуральске. Отец переживал за его авантюризм.
Умер Женя в рассвете жизни — 30 лет от инфаркта, в машине служебной. Случилось это 26 сентября 1979. Как раз папа только вышел на пенсию. Когда разрешили выезд немцам домой, Эльвира уехала в Берлин. Ей, как репрессированной дали там квартиру. Саша стал бизнесменом.